Учительское образование, действительное, а не мнимое, случается, конечно, не через учебники по педагогике, а через собственный опыт, воспоминания о своих учителях, и во многом через произведения литературы и искусства о школе. Наверное, это единственная профессия, которой нельзя научиться, выучивая параграфы, алгоритмы и методики, и никто не верит в экзамены после окончания учебы в педвузе. Наверное, поэтому до сих пор никто толком не понимает, как узнать: готов специалист к работе с детьми или ему еще надо подучиться. В разных странах аттестация после прохождения образовательной программы и лицензирование для работы в школе либо разделены, либо, как в России, это одно и то же. Получаешь диплом – это и есть лицензия на работу в школе. И, по-моему, большой разницы нет: все равно нельзя заочно установить, готов человек к работе с детьми или нет. Я начал работать в школе в 18 лет, так случилось. Выбранный после школы институт, в котором я проучился два года, мне не подошел, и я решил пойти поработать в школу, благо курс общей физики к тому времени был пройден. Потом была армия, потом учеба на замечательном физфаке Ленинки, и через семь лет я снова вернулся в школу. Конечно, предмет я знал немного лучше. Но стал ли я лучшим учителем? Не уверен. Может быть, потому, что педагогика преподавалась очень скучно. А серьезной психологии вообще не было. Связь между философией и педагогикой даже не угадывалась. А из гуманитарных преподавателей всерьез мы воспринимали только Эрнеста Гусинского, который формально вел лабораторные по оптике (если не ошибаюсь), но неформально – беседы о смыслах педагогики. Но когда через пару лет после выпуска судьба свела меня с замечательными педагогическими публицистами – Ольгой Мареничевой, Нелей Логиновой, Леной и Валерой Хилтунен, Татьяной Милединой – я увидел и свою работу, и школу совсем по-другому.
Читать полностью ...
Александр Адамский

Каштанов с самого начала своей новой работы испытал то чувство, которое надолго, на многие дни станет теперь главным его чувством: бессилие... Он взялся за работу, с которой не может справиться! «Если бы сейчас на моем месте была бы Наталья Михайловна, – думал Каштанов, – она бы накричала на Фокина, наорала, может быть, даже шлепнула бы его в сердцах – и на том успокоилась бы, и он, Фокин, успокоился бы. Все вылили бы свой гнев, все накричались бы, наплакались – и получилось бы какое-то продвижение. Но я не могу кричать и плакать и не могу удовлетвориться видимостью продвижения.
Читать полностью ...
Симон Соловейчик