преподаватель математики, один из основателей лицея «Ключ»
Андрей Пантуев

Время собирать

Учителя и ученики о лицее «Ключ»

«И такое чудо случилось»

Был семейный детский садик с 1988 года, организовали его Мария Ануфриева с сестрой Ириной. Когда в 1990 году старшие дети садика достигли школьного возраста, встал вопрос – что теперь делать? К этому моменту перестройка убрала юридические препятствия для существования альтернативных школ.

До этого не отпускавшие детей в государственную школу фактически считались преступниками, вплоть до лишения родительских прав. Именно поэтому 1990–1991 – год рождения многих авторских школ. И многие из них не пережили 2000-х, когда ситуация с частными школами стала коммерчески значимой, что привело к резкому росту арендной платы и удорожанию.

Сестры Ануфриевы начали собирание команды из друзей семьи и знакомых. В спорах рождалась концепция школы. Это было важно не только для взаимопонимания и планирования. С концепцией можно было искать внешней поддержки. И такое чудо случилось. Я входил в число пяти-семи человек, которые были первым ядром школы, но педагогически был как раз наименее способным. Меня привлекала не жизнь детей в математике, а жизнь математики в детях, в отличие от всех остальных. Но все основатели кровно заинтересованы были в школе, прежде всего из-за своих собственных детей, для которых другого пути не видели. И все были нужны друг другу, так как очевидно, что в одиночку это дело неподъемное. Ну и само по себе дело интересное и увлекательное, живое и нужное без лишних доказательств... Дух времени тоже помогал – родители, которые приходили в школу, готовы были тратить много времени на участие в жизни школы, откупаться тогда было невозможно, денег было мало.

«Социнцентр», поддержавший нас по представлению философа Генриха Степановича Батищева, оформил нас как свой лицей и начал платить довольно приличную зарплату, сняв частично эту проблему на первые годы. А вот помещения найти для нас «Социнцентру» не удалось, они и сами ютились в комнатке в старом здании МГУ на Моховой. Впрочем, был короткий период, когда одна из наших групп все-таки занималась в этом здании. К началу учебного года мы провели выезд с потенциальными кандидатами, где попытались применить придуманную нами формальную процедуру отбора в лицей.

Она была провальной – мы взяли тех, кому мы были не очень нужны, и отвергли кое-кого из тех, кто потом стал верным помощником или преподавателем лицея «Ключ», как мы себя уже назвали. В итоге в октябре занятия начались в четырех разных группах по месту жительства – из-за проблем с общим помещением и дорогой детей. Потом из этих групп образовались три лицея, да еще с тем же названиями «Ключ», пути которых постепенно разошлись. Как один из формальных основателей лицея я стал руководителем одной из групп, но по практически полному отсутствию способностей руководителя через полгода был свергнут с этой не очень определенной должности. Тогда я без колебаний присоединился к группе семьи Ануфриевых, которые меня тепло встретили. Я-то и неформально продолжал считать их центром лицея и после разбегания первоначального ядра преподавателей по четырем помещениям. А первым устойчивым помещением этой группы стал дом культуры района «Бирюлево», где мы прожили два года.

выпускник школы «Ключ»
Андрей Пантуев

«Я сам себе завидую»

Бывает, людям повезло. Вот говорят: «Он мой второй отец». Мне повезло, у меня целых два вторых отца: начальник наших скаутских лагерей, Саша Сединкин, и Митя Козлов, отец-основатель нашего «Ключа». Что называется, я сам себе завидую.

Вкратце про нашу школу. Она была крайне нетипичной начиная от ее возникновения и до всех деталей, которые образуют формальную сторону любой школы. Например, у нас одно время был лицей «Ключ», семейная школа «Лествица». А начиналось с того, что несколько человек – преподаватели, родители – не захотели отдавать детей в государственную школу (в обычную школу я ходил три месяца в своей жизни в первый класс) и потом организовались и сделали семейное обучение.

Первые полгода мы встречались просто на квартире нашего идейного вдохновителя и организатора Мити Козлова, ездили туда каждый день, учились. Потом нашли какое-то помещение, что-то вроде дворницкой, обычно под ЖЭК на первом этаже что-то такое дают свободно. Ездили в Бирюлево каждый день часа полтора. Но было дико интересно.

Чем это отличалось от обычной школы? Всем. То есть для меня скорее обычная школа – нечто мифическое. Когда в компаниях спрашивают: «А у кого трудовик был не с Марса?», я могу посмеяться, но не понимаю, о чем это. Я смотрю, люди понимают, о чем. А я другой жизни не видал.

У нас к учителям обращались на «Вы», но по именам. Это была семейная школа, очень неформальная. Каждую осень и весну был выездной месяц, а добавочный июнь и сентябрь учебные. Мы выезжали куда-то и месяц там жили и учились. Как могли, организовывались. Сначала был в деревеньке Ширковоохотничий домик, там как-то все упихивались, спали, занимались на бревнах, поленьях, на травке.

В первый год сорганизовались, предметы были те же самые, что и в школе. Но только как у нас выглядели обычные школьные предметы?

Утро начиналось с песенной разминки. Мы каноном пели английские песни.

Поскольку школа авторская, каждый отрывался как хотел. Например, на астрономии не просто рисовали карту звездного неба, а ночью выходили смотреть созвездия с телескопами, рисовали, наблюдения вели.

Как выглядел урок биологии? Пошли, пособирали травки, гербарий. Взял цветочек, охарактеризовал его, надписал, какой он: зонтичный, крестоцветный, двудомный, недвудомный.

На географии мы рисовали карту местности, масштаб, подписывали, что где. То есть все очень прикладное, так было более живо и интересно. Игровой момент не превалировал, как сейчас бывает, а просто был естественным. Потому что знание – оно растет из жизни, по сути, а не наоборот, когда в ребенка напихивают, напихивают знания, авось что-то пригодится.

Когда мы изучали, например, Грецию, мы лепили различные греческие сосуды. Когда ты слепишь килик, амфору, или пифос, или ойнохойю, ты их не перепутаешь. Мы погружаемся в греческую культуру, рисуем, вышиваем, лепим разные вещи.Очень много было таких интерактивных штук, вроде как закапывать какой-нибудь клад. У нас есть карта на греческом, например. Надо привлечь все знания, которые ты в процессе учебы получил из этого семестра.

Как проходила литература в школе? У нас была тетрадочка для стихов, мы выписывали туда стихи, которые нам нравятся. Вот мы проходим, например, Серебряный или Золотой век. Программа как таковая есть, и мы ее читаем, но нет такого, что надо от сих до сих, потому что это не питает. Нужно понимать, разбираться в эпохе. У нас, скорее, было как погружение в историю, так и погружение в литературу. Были литературные гостиные по пятницам, когда мы собирались за чашечкой чая, читали стихи, какие кому нравятся, и их обсуждали.

Часто брали какое-нибудь произведение из тех, что мы проходили по литературе, и его ставили: Шекспира или что-то из английской литературы. Запоминается прямо дословно, очень толковый метод.

С английским было все совсем хорошо, потому что у Мити был свой метод обучения, он очень хороший специалист. И меня сейчас частенько спрашивают, когда я за рубежом бываю: «Кто Вас так хорошо научил по-английски говорить?» А это та база, которую Митя дал. Потому что в самых крутых вузах российских учат воспринимать все по полочкам целиком в предложении. Если ты в потоке речи услышал что-то, чего ты не знаешь, сразу восприятие скомкивается, и переводчик теряется: «Как, я это слово не знаю». Нас учили брать общий смысл, структуру. Если вдруг ты чего-то не знаешь, то по контексту восстанавливаешь. Это не дает тебе смешаться, ты не теряешься. Плюс много сильно упрощающих моментов и табличек, я, например, всем друзьям, которые спрашивали, как учить английский, говорю, что берешь музыку, которая тебе нравится, и текст. С текстом слушаешь. Ты поешь, и все слова, которые есть в ней, все твои, ты их знаешь. Потом смотришь перевод. Кино смотришь с титрами, выписываешь незнакомые слова. Это очень эффективный инструмент. Плюс карточки. То есть много было элементов, когда каждый учитель что-то свое привносил.

В 1994 году мы вошли в топ «Семь авторских школ Союза», и нам подарили много ценной оргтехники: ксероксы, факсы, стало чуть проще жить в плане бытовом, до того было постоянно некоторое сведение концов с концами, но детям это было не очень важно, потому что было интересно.

Наша программа шла параллельно со школьной, но не была так строго выстроена. Оля Маркина, наш преподаватель биологии, в качестве эксперимента решила клеточное строение, химические процессы в клетке (это материал девятого класса) дать в пятом, поскольку это все было очень наглядно: порисовал клетку, посмотрел, какие соединения там. Я до сих пор прекрасно помню, что, например, АТФ – это энергетический центр клетки, который дает ей энергию, расщепляя глюкозу. Это все и в пятом классе можно объяснить. У любого ребенка, мне кажется, изначально есть интерес к тому, что вокруг него, главное его не задавить.

Поначалу первые несколько классов нам оценки вообще не ставили. Оля Маркина придумала такую штуковину. Она ездила в Японию, оттуда привезла наклеечки. Тогда это была еще редкость, потому что 93-й год, только-только Союз развалился, еще ничего нет. А тут такие наклеечки, киски разные симпатичные. И тому, кто хорошо себя ведет, у кого тетрадь в образцовом порядке и все там правильно, налепляли киску. Ни за одну пятерку дети так не боролись, как мы за этих кисок. Стимул был бешеный. Потом оценки через какое-то время появились. Но это был не главный элемент.

Поскольку окончательно и официально мы так до конца и не были оформлены, то экзамены ходили сдавать в другие школы. В конце, когда я сдавал экзамен экстерном, стало понятно, что достаточно много предметов нужно выровнять. Например, биологию мне было сдать гораздо легче, потому что мы вперед ушли по ней. А химию, физику, математику надо подтянуть. Но это было совершенно не сложно, взялись и подтянулись. Но зато это дало некоторую прививку от отвращения к учебе.

Запомнилось, как мы ездили в Сочи на конференцию международных демократических школ. Там встречались школы из Японии, Израиля, Америки, и мы в том числе. Были мастер-классы. Школа показывала, как, собственно, они учатся. Мы спрашивали учителей: «А что нам надо будет изобразить?» Они говорят: «Мы просто урок как обычно проводим». Сейчас я понимаю, что, по сути, мы там только на ушах не стояли. «Я знаю». «Давай, иди к доске». Где вы видели детей, которые рвутся к доске? Ну есть такие, но у нас такие были просто все, всем интересно. Не было такого, что «Ой, сейчас меня побьют, наругают, я что-то не так сделал». Попробуешь-попробуешь, не получится, еще попробуешь. Но обычно это базировалось на том, что ты что-то выучил и что-то понимаешь. Просто потому, что действительно интересно. Очень много было походов: зимние, летние, на байдарках. Специально делали что-то вроде тренировки. Залезаем в байдарку, переворачиваемся, а потом учимся выплывать.

В те же годы мы своими силами реставрировали старую двухэтажную деревянную школу в Ширково, купили там за какие-то небольшие денежки. В этот момент все, и родители, и дети помогали ее восстанавливать, доделывать. Там достаточно много лет была такая база, весна и осень, мы туда уезжали лет десять подряд. Это наиболее яркие два выездных месяца, в них происходило главное стояние на ушах.

У нас была такая фишка – день наоборот. В конце выездных двух месяцев, в сентябре и в июне. Если мы, учащиеся, подготовились, готовы взять на себя все руководство школой, от кухни до занятий в классах, до проверки уроков, то весь персонал, учителя, помощники садятся за парты, а мы отвечаем за то, чтобы все было. Мы проводим уроки, выставляем оценки, все веселились дико, но все было очень четко. Если ты приготовил, говоришь: «Я завтра буду проводить урок». Есть куча народа, который за что-то отвечает. Тогда день наоборот будет. У нас ни разу не было, чтобы он сорвался. Всегда все хотели что-нибудь провести. А учителя с радостью шалили, кидались друг в друга бумажками, давали нам почувствовать, как это, быть по ту сторону. Что называется, по другую сторону баррикад. А баррикад, по сути, никаких не было. Конечно, это нормальная дистанция – учитель-ученик. Но баррикад не было. Все учителя – это люди, с которыми ты спишь в одной палатке, гребешь в одной байдарке, то есть два месяца в году просто проживаешь в одном доме: печь топишь, полы моешь, готовить помогаешь, в лес ходишь. Это совсем другой формат отношений.

Что еще у нас было в этих летних-осенних лагерях? Например, ходишь по лесу, ищешь клад с амфорами и золотом. По дороге тебя встречают преподаватели или родители, переодетые Цирцеей или Пифией, все те персонажи, которых в этом культурном и историческом отрезке ты мог бы встретить, и задают тебе различные вопросы. Например, по мотивам «Одиссеи». Идем, борзые, двенадцатилетние, ребятня, узнаем – это мама Жени, нашего одноклассника, понимаем, что она переодетая. Что нам?! «Я Цирцея, я вас сейчас превращу в свиней». «Ха-ха-ха». «Вот у меня тазик с мукой, а в нем вишня, свежая, вкусная. (А мы голодные). Как вы достанете эту вишню без рук?». «А, легко! Ням-ням». «А теперь посмотрите, на кого вы похожи». А мы все, пятачки только торчат. Елки-палки! Правда же превратила! Очень творческий подход был во всем.

Был один месяц выездной, сентябрь, мы жили в палатках в Крыму, а учились на скалах. То есть положил на плоский камень тетрадку, и преподаватель, например, рассказывает историю скифов. Здесь скифы были, здесь Киммерийская мгла вокруг. Натуральнее некуда. Рядом археологический лагерь. Запоминалось замечательно. Я помню, как мы сидим на скалах, вдруг вопль: «Дельфины!», сорвали нам урок. Все побросали тетрадки, преподаватель первый летит, побежали дельфинов смотреть.

Вот такая совершенно сказочная страна под названием лицей «Ключ».

Я когда сейчас иногда встречаю детей, которым учиться не интересно, мне страшно, как можно так. Я понимаю, что мне сильно повезло, я очень благодарен моим преподавателям.

У нас сейчас получается уже третье поколение. То есть нам делали все эти квесты, этот мини-поход с шарадами, с задачами, с флажками-подсказками, тайничками. Потом я делал это своей дочке на день рождения. Весь класс водил по лесу, это мы несколько раз делали с друзьями в разных компаниях. И сейчас моя дочка уже сама делает квесты. Мы просыпаемся, смотрим, у нее там все уже готово: карты, сокровища…