Дмитрий Шеваров

Наука расставанья

«Бумажка часто радует более драгоценностей...»

Письма Павла Флоренского из заключения детям – как спутники, запущенные на недосягаемую для конвоя орбиту.

Русский священник и гениальный ученый Павел Александрович Флоренский был расстрелян в заключении 8 декабря 1937 года. 

Последнее из его сохранившихся писем домой датировано 19 июня 1937 года.

Переписка, пусть и подцензурная, была последней надеждой, последним духовным пристанищем для всех, кто был вырван из родной среды. В стране, где почти все население переживало тотальную разлуку, произошел беспримерный в мировой истории взлет эпистолярного жанра. И последней из созданных Павлом Флоренским наук стала наука расставания.

Письма Флоренского семье – как спутники, запущенные им на недосягаемую для конвоя орбиту. Они доносят его любовь поверх колючей проволоки, транслируют его мысли и каждой строчкой побеждают смерть.

Более физических страданий Флоренский опасался потерять духовную близость с детьми. Он начал думать о возможной разлуке еще в ту пору, когда старшие дети (Василий и Кирилл) были совсем малы, а младших (Ольги, Михаила и Марии-Тинатин) не было на свете. После Февральской революции, хорошо понимая, что это лишь начало катастрофы, 35-летний Флоренский задумывается о духовном завещании детям. Первоначальный его текст он составляет 11 апреля 1917 года, а потом семь (!) раз возвращается к завещанию: в мае и июле 1917-го, июне 1919-го, июне 1920-го, марте 1921-го, августе 1922-го, марте 1923-го.

Он, будто предчувствуя, что его дети рано осиротеют, старается как можно яснее и доступнее выразить свои заветные мысли:

«...Дома, библиотеки, вещей не продавайте, без самой крайней нужды.

...Не ищите власти, богатства, влияния. ...Нам не свойственно все это; в малой же доле оно само придет, – в мере нужной. А иначе станет вам скучно и тягостно жить.

...Будьте всегда в жизни добры к людям и внимательны. Не надо раздавать, разбрасывать имущество, ласку, совет; не надо благотворительности. Но старайтесь чутко прислушиваться и уметь вовремя прийти с действительной помощью к тем, кого вам Бог пошлет как нуждающихся в помощи.

...Не делайте ничего безвкусно, кое-как. Помните, в “кое-как” можно потерять всю жизнь.

...Почаще смотрите на звезды...»

Письма Флоренского детям не только окутывают их нежностью, но и содержат в себе заочные уроки – биологии, математики, литературы, музыки, русского языка, минералогии... Павел Александрович отвечает на вопросы детей, не подстраиваясь под их возраст, – со всей серьезностью. Хорошо помня себя маленьким, он знал, как обидно детям, когда объяснения взрослых идут «мимо вопросов».

Павел Александрович невольно заложил принципы дистанционного обучения (тут уместно вспомнить, что еще в 1922 году, работая в электротехническом институте, он конструирует прибор, явившийся прототипом компьютера). Педагогика Флоренского, лишенная возможности действовать здесь и сейчас, лишенная зрительного, тактильного и слухового контакта, вся сосредоточилась в слове, мысли и образах.

Его эпистолярные уроки младшим детям похожи на увлекательные рассказы о живности Д. Даррелла. Они часто сопровождались рисунками. Можно подумать, что автор этих писем не за колючей проволокой, а в командировке на биостанции.

«Дорогая Тика ... Морские свинки урчат, вроде голубей, но более высокими голосами, а маленькие издают звуки как воробушки; поэтому здесь их и называют воробушками. Вот, все письмо вышло звериное...» (22 февраля 1935).

«Дорогой Мик, сообщаю тебе последние новости о чернобурых лисицах...» (13-14 марта 1935).

«Дорогая Тика, ты возишься с цыплятами, а у нас тут всякие другие ата и ята: крольчата, морские поросята, белые мышата, и наверное, будут котята. Иногда кроликов выпускают из клеток на прогулку. Они скачут по кухне и в коридоре, а я их ловлю, хотя это и не всегда удается. Они большие трусишки. Очень мягкие, мордочки плюшевые...»

«Дорогая Тика, сообщаю тебе самые последние новости. Сегодня у нашей старой, трехцветной, свинки родились детеныши. Обычно их рождается по два. Но на этот раз свинка принесла пятерых...» (23 июня 1935).

«Дорогая Тика, вот распростились с нами и последние чайки, а вместо них прилетели вороны. Говорят, чайчата этого года прилетят уже только через 3 года, очевидно будут воспитываться где-то в теплых странах. Даже чайкам, как видишь, приходится учиться своим чайкиным наукам...» (16 сентября 1935).

Отец Павел Флоренский с семьей (жена Анна с сыном Микой на руках, Вася, Кира, Ольга). Сергиев Посад, 1928 г.

После ареста отца Олю долго не принимали в школу. Стараясь поддержать в дочке тягу к самообразованию, Павел Александрович пишет ей целую серию писем о развитии русской литературы. В этих блестящих «лекциях» Флоренский рассказывал о поэтах, имена которых в школьном курсе литературы тогда даже не упоминались. Он делится с дочкой своими личными воспоминаниями о К. Бальмонте, А. Белом, В. Розанове, Вяч. Иванове...

Для 15-летнего Миши отец устраивает викторины:

«Дорогой Мик, вот тебе загадка: какая фамилия одного ученого пишется с тремя мягкими знаками? Другой вопрос: какого цвета хлорофилл? Третий вопрос: когда Россия собиралась присоединить к себе Англию? Как-то ко мне обратился с вопросом один (увы!) мой бывший ученик и спросил: «Было два Спинозы, один Барух, другой Бенедикт. Который же из двух был особенно замечателен?» Можешь ответов мне не писать, а скажи их мамочке».

Василий с середины тридцатых годов преподавал на кафедре петрографии осадочных пород Московского нефтяного института, в годы войны был деканом геологоразведочного факультета МНИ им. Губкина.

Кирилл стал одним из основателей сравнительной планетологии (о. Павел, кстати, мечтал заниматься астрофизикой). Его именем назван кратер на обратной стороне Луны.

Ольга стала ботаником, Тина – химиком.

А Михаил – специалистом в области бурения скважин. Это ему в письме жене Павел Флоренский оставил ответы на викторину:

«Загадка Мику разгадывается именем Кьельдаль...

Второй вопрос – ... хлорофилл – белый, а зеленый цвет ему придает присутствующий в нем зелен<ый> пигмент.

Третий вопрос: при Иоанне Грозном, который для этой цели сватался к англ<ийской> королеве Елизавете, но получил отказ – на свое счастье, т.к. Елизавета была такая ведьма, что сумела бы доконать даже Иоанна Васильевича Грозного.

Четвертый вопрос: Бенедикт есть латинский перевод еврейского Барух, так что Бенедикт Спиноза и Барух Спиноза есть одно и то же лицо...» (4 июня 1937)

Это была последняя из созданных Павлом Флоренским наук – наука расставанья. И эта наука – самая понятная для всех нас. Она о том, как, находясь в разлуке с детьми (а это, увы, случается и в наше время), можно чувствовать их рост, влиять на их устремления, питать их ум и душу, имея в распоряжении лишь клочок бумаги, карандаш и любящее сердце. Очевидно, что эта наука, выросшая из несчастных обстоятельств, только в России и могла возникнуть. Только в стране, где в ХХ веке редкая семья не испытывала хронической насильственной разлуки, могла родиться эта столь же экстремальная, сколь и обыденная педагогика в разлуке.

С момента ареста в 1933 году за отца Павла ходатайствуют ученые, и среди них – великий В. И. Вернадский. С просьбой освободить Флоренского и предоставить ему возможность уехать с семьей за границу, где он мог бы продолжить научную работу, к советскому правительству обращается президент Чехии Томаш Масарик. Из Москвы в лагерь приходит распоряжение сообщить «не снявшему сана» Флоренскому о том, какой шанс ему предоставляется. Павел Александрович отказывается от освобождения и остается в лагере, чтобы разделить судьбу товарищей по несчастью. История ГУЛАГа не знает других случаев отказа заключенного от освобождения…

Последнее письмо домой было написано отцом Павлом 19 июня 1937 года. И только в 1989 году семья узнала, что Павел Александрович Флоренский был расстрелян в том же году, 8 декабря.

Из завещания отца Павла детям: «Самое главное, о чем я вообще прошу вас, – это чтобы вы помнили Господа и ходили пред Ним. Этим я говорю все, что имею сказать. Остальное – либо подробности, либо второстепенное».