доцент кафедры истории русской литературы новейшего времени Института филологии и истории РГГУ
Ольга Розенблюм

Чтение с филологом

Зеленое на зеленом

«Филология» означает, как все мы помним, любовь к слову. Это – толкование в широком смысле слова. А в узком – это научная дисциплина, которую изучают в институтах и университетах. О том, с какого возраста лучше всего начинать «учиться на филолога» (во всех смыслах слова), рассказывает Ольга Розенблюм, преподаватель РГГУ и автор необычного начинания – «Филология 0+».

Я работаю со студентами и каждый раз думаю, когда ко мне приходит дипломник: а как было бы хорошо, если бы то, что мы начали обсуждать, мы обсудили с ним на его первом курсе! А когда приходит первокурсник, я думаю: как было бы хорошо, если бы в старшей школе… В общем, надо бы начинать с самого начала – так появилась идея «Филологии 0+», и действительно стали приходить и шестилетки, и трехлетки.

Но это шуточный ответ на вопрос, как появилась «Филология 0+». В нем есть свой резон, но, конечно же, причина проще: есть дружественные мне дети, с которыми я периодически что-то обсуждаю. Это начальная школа и ранняя средняя. И как-то из дачных расслабленных посиделок выросла идея заниматься, и к этим детям их родители пригласили еще кого-то, чтоб получилась группа.

У нас занятия не регулярные: три встречи, потом, скажем, через месяц-полтора еще три встречи. Сейчас дети все перегружены, у всех музыка, английский, еще что-то, а так группа, которая уже сама решила, что хочет заниматься, выбирает удобные ей дни, и в эти несколько дней у нас есть свой сценарий. И этот сценарий имеет продолжение: получается такая Шахерезада с элементами ролевой игры.

Пока я пробую, как пойдет, с разными группами с детьми разного возраста. Возможно, будут разные площадки, которые сходиться будут у меня в голове и на той страничке, которую я сделала в фейсбуке под общим названием «Филология 0+».

Из ФБ «Филология 0+»

Занятие первое.

Я – автор! Я могу все?
Придумываем в небольших группах сюжеты и героев для рассказа, подбираем самые точные слова. А заодно обсуждаем, как это делали другие. Например:
«Дай волю фантазии!» (Группа поддержки Грина)
«Фантазию – ограничь!» (Группа поддержки Тургенева)
Или так:
«Я – автор, который знает все про своих героев!» (Группа поддержки Толстого)
«Я – автор, который героев сначала придумал, а потом попытался их понять...» (Группа поддержки Пушкина)
И вот так еще:
«Слов в русском языке достаточно, мне больше не надо». (Группа поддержки Даля)
«Больше слов, красивых и новых». (Группа поддержки Маяковского)

Что мы делали с этими 9–10-летними детьми? На фото нашего сообщества в фейсбуке есть бейджик, а на нем – портреты писателей. Мы с детьми обсуждали, кто как писал из тех, кто изображен на этих портретах. Причем «как» – по разным критериям. Например: как технически писал Маяковский? Он мог на ходу продумывать, выговаривать стихи. Как технически писал Достоевский? Он диктовал жене. Как писал (составлял) свой словарь Даль? Разговаривал с людьми, опрашивал их. Это можно обыграть. Можно ходить кругами по комнате, можно брать интервью друг у друга. Дальше мы обсуждаем: вы сейчас какую карточку выбираете, какой способ писать?

Были предусмотрены варианты для тех, у кого плохо с фантазией. У меня, например, очень плохо с фантазией, для меня задача сочинить что-нибудь всегда была мучительной. Такие как я могут поработать Далем – найти и задать вопрос кому-нибудь.

Дальше помимо техники: о чем писали известные литераторы, на что обращали внимание? Тургенев очень точно изображал бытовые детали. Если он написал, что героиня вышла в такой вот шляпке, значит, в этом году носили именно их. О чем писал Чехов? Я не рассказываю детям про горлышко от бутылки, но внимание Чехова к деталям мы обсудили. И у Тургенева, и у Чехова – внимание к детали, но совершенно по-разному устроенное.

Или вопрос: что мы будем делать с героями? Мы будем с ними поступать как Толстой, который знал все про своих героев и заставлял их делать самые невероятные вещи (несчастную маленькую княгиню заставил быть беременной столько времени!), или как Пушкин, который, наоборот, придумал своего героя и дальше идет за ним, проверяя – естественно движется ситуация или неестественно?

Конечно, очень большой зазор между тем, что мы обсуждаем про писателей – детям это интересно, – и тем, что они сами вносят в свой текст. У меня не было идеи повлиять сильно – и вообще повлиять – на то, как они пишут. У меня нет мысли, что они допустят меня в этот процесс, что я смогу сказать, как руководитель семинара в Литинституте – «Посмотрите, что вы делаете с этими метафорами». Удовольствие писать – это одно, удовольствие обсуждать – это другое. Они будут писать, как им хочется, потому что им нравится этот процесс. Но где-то параллельно в них будет жить интерес к истории литературы тоже.

В чем смысл для меня этой ролевой игры? В том, что дети должны попробовать себя в разных шкурах. Мы обсудили писателей, и дети начали писать сами. Иногда они вдруг говорили: «Стоп, а вот это я делаю сейчас как кто? У меня стало получаться так-то и так-то».

Я помню, как меня потрясло, когда в 8-м классе учительница по литературе, репетитор, обсуждая «Асю» Тургенева, вдруг сказала: ну представь себе, два мужика- теоретика обсуждают, как ей будет лучше... Этой фразой она сбила весь глянец классики, и это был огромный поворот в моем сознании, притом что двинулась я не в сторону фамильярности, а в сторону изучения: оказалось, что можно думать про тексты и литераторов не как про хрустальную вазу – вот и я пытаюсь детям это показать. Классику, оказалось, можно пощупать – карточки с портретами писателей можно выбрать, запихнуть в свой бейджик или убрать оттуда: нет, я передумал, я буду это делать не как Чехов, а как Толстой. Конечно, когда они написали свои тексты, это к Толстому-Чехову-Достоевскому имело отношение очень условное, хотя у одной девочки, которая постарше, получилась стилизация под Достоевского, и это действительно мне показалось интересным.

Из ФБ «Филология 0+»

Автор, чистый лист бумаги и архив
Занятие о начинающих авторах лет 7–10 для начинающих авторов лет 7–10
И вот садится автор к столу… Достает перо / ручку / телефон… Стоп, если телефон он достает – то сидеть он может где угодно, зачем ему стол?
Так, садится автор… Стоп, зачем ему садиться? Чтобы записать придуманное? А может, у него память хорошая? И образы героев он может продумать, не записывая, и что они делают, эти герои?
Итак, достает автор с хорошей памятью телефон… И что же – совсем-совсем ничего не остается для архива??? Совсем никаких черновиков, чтобы можно было изучить творчество этого автора когда-нибудь потом??
А зачем изучать его творчество?
На этом занятии поговорим о том, зачем автору нужны (и нужны ли?) другие: сегодняшние читатели и будущие филологи. Поговорим о том, что будущий какой-нибудь филолог (текстолог!) сможет изучить, читая прозу сегодняшнего автора. Представим себе, как он идет в архив…

При желании участников можно закончить занятие встречей с читателями (родителями) в литературном кафе (на кухне).
Действующие лица (делимся на группы):
Автор с богатой фантазией (первый): сидит в кафе и пишет том за томом (Группа поддержки Джоан Роулинг).
Автор с богатой фантазией (второй): зачем быть точным, когда и так интересно? (Группа поддержки Дюма)
Автор медлящий (первый): сидит в архиве и читает (Группа поддержки… мало таких авторов, надо поддержать!)
Автор медлящий (второй): все время правит написанное! (Группа поддержки Чуковского)

Мне еще важно, чтобы классика не была для них такой классикой, которая стоит на полке, не интересная и не живая. Со старшей из этих девочек я когда-то обсуждала что-то из учебника – ей надо было экзамен сдать, – и вдруг она говорит: стихи – это что-то либо про природу, либо про родину. И действительно. Я посмотрела внимательно на список в программе – там хорошие были авторы, например, было стихотворение «Красною кистью рябина зажглась» Цветаевой, но все равно получалось: либо про природу, либо про родину. И мы занимались тем, чтоб в стихах о природе найти что-то кроме самого описания природы, увидеть за ними способ свои чувства передавать.

Я в школе тоже не любила стихи. Я любила читать, но любовь к чтению стихов пришла позже. 7–8-й классы – это как раз возраст, когда эмоции зашкаливают, как у Лермонтова и у Цветаевой, и тогда начинается любовь к стихам. А потом в старших классах пошли у меня уже занятия литературоведческие, меня учили говорить о стихах профессионально. Но так, чтоб лет в десять я взяла томик стихов для удовольствия – такого не было. Лет в десять берешь приключенческий роман.

Поэтому основная идея наших занятий – чистая радость, и для детей, и для меня. Масса каких-то атрибутов, которые создают именно эту радость – вот наш специальный шкафчик, где хранятся рукописи… Вначале я предлагаю родителям заполнить анкету: мне нужно понять, как подойти к этому ребенку. Если ребенок недавно прочел какую-то книжку и очень ею горит – мне полезно это знать, если любит рисовать, то пусть он будет иллюстратором. Есть масса профессий – он может попробовать себя редактором, выпускающим редактором, переводчиком, литературным агентом, следящим за новыми авторами.

Одна девочка на бумаге зеленого цвета написала свой текст зеленой ручкой, и мы обсудили, что через 100 лет, когда эта бумага полежит в архиве, очень трудно будет филологу, который в тот архив придет, изучать творчество писателя, понимать его авторскую волю (игра игрой, но я с детьми разговариваю терминами – «архив», «автор», «последняя авторская воля»). Трудно, но мы попробуем влезть в шкуру и филолога тоже, посмотрим на этот черновик как текстологи, реконструируем собственную же «авторскую волю», явленную полтора месяца назад и уже слегка подзабытую.

Из ФБ «Филология 0+»

Дорогие друзья,
теперь, когда у меня есть мой портрет (и даже более одухотворенный, чем подлинник: на всякий случай: это я – ваша Ольга Розенблюм (Olga Rosenblum)), я могу приглашать на эту страницу: пишите, пожалуйста, советы, пожелания к будущим занятиям и к здесь предложенным – и приглашайте по возможности тех, кому это может быть интересно.
Художнику-оформителю Дине Колмановской – БОЛЬШОЕ СПАСИБО!