Тема

Летнее образование разными кашами

У меня такое ощущение, что летом дети и учителя, изголодавшиеся по учебе – по настоящей, без дураков и притворства, – бросаются наверстывать упущенное в учебном году.

Рождается огромное количество летних школ и образовательных лагерей, смен, проектов, в которых десятки тысяч школьников погружены в потрясающе интересные образовательные активности.

Не буду пересказывать – этому посвящен сегодняшний номер «Вестей образования».

Летнее образование – давняя отечественная традиция. В середине восьмидесятых на меня произвела огромное впечатление красноярская университетская математическая летняя школа, о которой рассказали Исак Фрумин и Виктор Болотов. Первый вскоре стал директором одной из самых инновационных школ России – красноярского «Универса». А второй – деканом психолого-педагогического факультета Красноярского университета, программа подготовки учителей которого осталась пока непревзойденной в педобразовании. Можно сказать, что оба этих проекта выросли из летней математической школы, где ребята погружались в математику не столько через лекции и чопорные семинары, сколько через интересные и чрезвычайно трудные задачи и проекты.

(Кстати, в этом году прошел уже сороковой (!) сезон КЛШ. Поразительна живучесть этой затеи! Если бы не было энтузиастов, которые собираются там каждый август, то ее исчезновения никто бы и не заметил – это ведь не формальное учреждение. Впрочем, неверно: заметили бы сотни школьников – в этом году конкурс в летнюю школу был семь человек на место.)

В каком-то смысле последние тридцать лет формальная школа (не только средняя, но и профессиональная) пытается выжить, перенимая эффективные способы работы из неформального образования.

Неформального – ненормального.

Учителя, родители и дети видят, что там, где есть увлекательные задачи и проекты, где перед детьми и взрослыми возникают предельные, а не рутинные задачи, там рождается мотивация, там энергия познания, там легче усваиваются самые трудные знания и там возникает сотрудничество взрослых и детей.

Повторюсь, это давняя отечественная традиция, самым ярким примером здесь может быть коммунарское движение, зародившаяся в середине 50-х годов коллективная творческая деятельность. Основатель коммунарства Игорь Петрович Иванов попытался перенести этот принцип отношений в школу, и, по мнению многих, именно это стало причиной его ухода из коммуны юных фрунзенцев – преобразованной школы пионерского актива Фрунзенского района Ленинграда.

И в течение всей истории коммунарства, поддержанного Симоном Соловейчиком, Владимиром Матвеевым, самые яркие представители – Олег Газман, Владимир Караковский, Елена Хилтунен и многие другие бились над проблемой расширения коллективной творческой деятельности на учебу, на освоение знаний. При помощи Людмилы Ивановны Новиковой, выдающегося теоретика педагогики, в Москве возникла школа (ее директором стал В.А. Караковский), в которой идеи коллективной творческой деятельности легли в основу школьной жизни. В 80-х годах появились еще такие школы, но системы «коллективного творческого обучения» все-таки не возникло, несмотря на титанические усилия таких выдающихся педагогов, как Виталий Дьяченко (автор системы коллективного способа обучения), Михаила Щетинина, который придумал «метод погружения разновозрастного обучения».

Но массовую школу эти попытки мало изменили.

Институционально формальная школа отторгает творчество.

Коммунарство стало, на мой взгляд, вершиной скаутства, детских клубов С. Шацкого, тимуровских и пионерских отрядов, но, пожалуй, только сегодня, на наших глазах, коллективное творчество начинает становиться важной, я бы даже сказал, необходимой частью образования.

Становится очевидно, что творческая основа учения, не важно –иностранному языку, инженерному делу, математике, литературе – намного более эффективна и полезна, чем принуждение и формализованный до предела «учебный процесс».

Это не означает, что уроков и учебных предметов не должно быть. Я не верю в сказки о том, что классно-урочная и учебно-предметная система завтра умрет и вместо школьных стен будет сплошной интернет. И не верьте тем, кто приписывает мне такие глупости.

Школа – устоявшийся культурный институт, классика, и если формальная школа кого-то уже не впечатляет, то можно ответить словами Фаины Раневской, сказанными про «Сикстинскую мадонну»:

– Эта дама в течение стольких веков на таких людей производила впечатление, что теперь она сама вправе выбирать, на кого ей производить впечатление, а на кого нет!

Но дело не в том, сколько еще веков проживет классическая школа, а в том, что рядом с ней возникают новые формы и способы обучения, образования.

Я не сторонник радикального замещения одних образовательных институтов другими не только из-за уважения к классике, но прежде всего из-за того, что признаю, что разным детям нужны разные способы образования.

Я не верю в универсальные способы.

К общему образованию разные люди идут разными путями.

Кто-то – через классику.

Кто-то – через более современные способы освоения культуры.

Или: в разные периоды времени у разных детей возникает тяга к разным видам деятельности. Я не исключаю, что, проведя месяц или два в летней школе «НооГен», дети с жадностью будут внимать учителю на уроке.

Мы поддерживаем инновации не ради того, чтобы они тотально сменили устаревшие подходы. А ради того, чтобы у учителей, детей и родителей был как можно более широкий выбор, который в пределе соответствовал бы различиям между детьми и давал возможность каждому в тот или иной период времени найти оптимальный способ учения.

Не кормить всех все время одним и тем же, пусть и апробированным, рационом!

…У замечательного детского поэта и чудесной учительницы Ренаты Мухи есть цикл стихов «Начало следует». Она придумывала последние две строчки, а первые две предлагала придумать слушателям. Например:

…

...С тех пор он питается разными кашами,

По-моему, так хорошо, – а по-вашему?